Нельзя оговаривать других людей, руководствуясь "рациональностью"

Депутат Госдумы Александр Сидякин обратился к генпрокурору РФ Юрию Чайке с просьбой проверить причастность старшего следователя по особо важным делам при председателе СКР Николая Тутевича к фальсификациям по уголовным делам экс-главы Коми Вячеслава Гайзера и челябинского экс-сенатора Константина Цыбко. Как говорится в письме, необходимость проверки вызвана тем, что в отношении силовика публично высказаны схожие обвинения сразу по двум громким делам, передает корреспондент «URA.RU».

Последнее обвинение прозвучало на портале «Медиазона», опубликовавшем аудиозапись разговора предположительно Тутевича с фигурантом «дела Гайзера» Демьяном Москвиным. На нем силовик склоняет обвиняемого к даче нужных следствию показаний, обещая взамен незначительное наказание.
Утром 15 мая на почту «Медиазоны» пришло письмо, автор которого представился фигурантом «дела Гайзера» Демьяном Москвиным. 8 мая суд приговорил Москвина к шести годам колонии строгого режима и штрафу в размере 2 млн рублей. Его признали виновным по статьям 210 (участие в преступном сообществе), 159 (мошенничество), пунктам «а» и «б» части 4 статьи 174.1 УК (легализация денежных средств). Следственный комитет называл его ключевым участником преступного сообщества, которое действовало в Коми под руководством экс-главы региона Вячеслава Гайзера. «Москвин при этом, находясь в Москве, управлял финансовыми потоками преступного сообщества, находившимися в офшорах», — подчеркивало следствие. Как следует из релиза СК, он дал показания, «в том числе изобличающие других соучастников» и заключил досудебное соглашение; его дело рассматривалось в особом порядке.
«Я — один из двух фигурантов дела, которые заключили сделку с прокурором. Это не значит, что я сообщил следствию какие-либо известные мне факты и сведения, прежде всего это значит, что я должен был безоговорочно согласиться с версией следствия, какой бы натянутой она не была, и подписать все "показания"», — сказано в поступившем в редакцию письме.
Его автор пишет, что считал заключение сделки со следствием рациональным поступком, так как в обмен на признание вины «был отпущен из тюрьмы под домашний арест». «Только вот то, что я называю "рациональностью", можно назвать и по-другому — малодушием. Нельзя оговаривать себя, а тем более других людей, руководствуясь "рациональностью". У меня не хватило мужества сказать об этом в суде. В конце концов, трудно игнорировать давление и прямые угрозы со стороны следствия, кровно заинтересованного в том, чтобы дело не развалилось», — рассуждает осужденный.

 Отрывочек для любознательных ))

Тутевич. Себе! А то скажут потом: «Тутевич, ***** [чудак], наобещал ***** [до черта], и ***** [ни черта] не сделал». Понимаешь, это, все может в жизни быть, ***** [к черту]. Я тебе объяснил. Я тебе рассказывал сказку, ***** [к черту], какая у меня сложилась в жизни. Что человеку, ***** [блин], пообещали три года условно, при том, что у него было минимальное 15, ***** [к черту]. Мы ему пообещали, мы ему сделали. Но судья, сука ***** [к черту], еще меньше дала, просто штраф. *** [Черт] его знает, как она там <нрзб>. Может, даст тебе не три года условно, а пять лет условно, я не знаю!
Москвин. Меня это устроит!
Тутевич. Может дать тебе реальных пять лет, ***** [к черту]!
Москвин. Нет, так меня не устроит.
Третий голос. Так, так, я еще раз говорю...
Тутевич. Не бзди, ***** [к черту], не бзди.
Москвин. Дайте мне договорить. Вероятность того, что меня осудят условно, она же выше, чем [что осудят] реально?
Тутевич. Договоренность есть на условный срок.

И в результате

8 мая суд приговорил Москвина к шести годам колонии строгого режима и штрафу в размере 2 млн рублей. Его признали виновным по статьям 210 (участие в преступном сообществе), 159 (мошенничество), пунктам «а» и «б» части 4 статьи 174.1 УК (легализация денежных средств).

 Такая вот сделка со следствием ))

Вот и письмо Москвина опубликовала БНК полностью 

«Я направляю Вам это письмо (и прилагаемые аудиозаписи), поскольку Ваше издание следит (или следило) за ходом так называемого «дела Гайзера». Этот процесс - очередная иллюстрация на тему «правосудие в России».

Меня зовут Демьян Москвин. Я являюсь обвиняемым, а совсем скоро стану и осужденным по этому делу.

Я - один из двух фигурантов дела, которые заключили сделку с прокурором. Это не значит, что я сообщил следствию какие-либо известные мне факты и сведения, прежде всего, это значит, что я должен был безоговорочно согласиться с версией следствия, какой бы натянутой она не была, и подписать все «показания». Ведь, как и 80 лет назад, признание у нас - «царица» доказательств, особенно когда с другими доказательствами туго.

Я считал, что с моей стороны это был рациональный поступок. Как это часто бывает в таких случаях, в обмен на признание вины я был отпущен из тюрьмы под домашний арест. Немногие готовы жертвовать здоровьем и годами жизни в борьбе с репрессивной системой. Ведь она неспособна, не умеет признавать своих ошибок. Как известно, человек, попавший в руки нашего правосудия, не имеет шансов на оправдание.

Только вот то, что я называю «рациональностью», можно назвать и по-другому - малодушием. Нельзя оговаривать себя, а тем более других людей, руководствуясь «рациональностью». Ведь мы это уже проходили в своей истории и не хотим, чтобы она повторялась.

У меня не хватило мужества сказать об этом в суде. В конце концов, трудно игнорировать давление и прямые угрозы со стороны следствия, кровно заинтересованного в том, чтобы дело не развалилось. И если у меня больше не будет такой возможности, я надеюсь, уважаемый редактор, что Вы проявите гражданскую позицию и опубликуете в своем издании настоящее письмо. В отличие от меня, Вам вряд ли грозит за это уголовное преследование. А иначе смерть Антона Фаерштейна окажется бессмысленной, еще одна жизнь окажется принесенной в жертву Молоху ради ведомственной статистики, показывающей успехи борьбы с коррупцией.

Во вложении к этому сообщению - всего лишь пара аудиозаписей, сделанных мной в кабинете руководителя следственной группы по делу. Записи не нуждаются в комментариях, за исключением, пожалуй, одного: угрозы следователя - обычное дело, но я полагал, судья не должна через следователя давать указания свидетелю, как следует отвечать на вопросы защиты и как давать показания, нужные обвинению. Разве не следует изображать хотя бы видимость непредвзятого суда?

Или уже и этого не требуется?»

Все как обычно у нас - люди-винтики, государство - репрессивная машина, так было, так будет...